Non-contradiction

Роман "Пакистанская дочка". По мотивам того самого, но действие перенести в Афганистан, Емельку сменить на Усамку, главного героя сделать американским журналистом, сочувствующим борцам за свободу, героиню - сбежавшей от патриархального гнёта прынцессой, а трагический конец (гибель Ладена под злодейскими бомбами, причём влюблённый в него гарем он прикрывает грудью и бронежилетами) смягчить мечтами героя о светлом коммунисламском будущем США, до которого сам он, может быть, не доживёт, но его дети (Махмуд, Джихад и Фатьма) -- наверняка.

Западноцивилизованные, христианоориентированные культурные люди с нетерпением ожидают midlife crisis, чтобы наконец завести любовницу и купить красное Вольво.
Мне же понадобилось дожить до всего только одной трети (кто не в курсе, евреи желают друг другу "до 120"), чтобы... всего-то навсего вернуться к Русской Классике (ТМ).
Не к толстоевскому, упаси тоткоторовонет, всего только к Наше Всё.
Во-первых, восполнил непростительную (согласно Культурным людЯм) дыру в образовании и прочитал Онегина. Точнее, прослушал. В исполнении Гафта. Гафт -  гений, без вопросов. Поддерживающий каст тоже вполне хорош. Что же до текста... ну... не, то, что у всех на слуху -- заслуженно. Все знакомые фразы узнал, все цитаты опознал с удовольствием. А вот то, что никто не цитирует (и не знает?) -- длинные пассажи о женщинах и ещё о чём-то там -- показались мне "мылом". Не то, чтобы они там были совсем не при чём. Но зачем они там, я понять не смог.

Тут -- отступление, где я подробно объясняю, что не принимаю на веру ни мнения авторитетов, не идеи о целостности произведения, не примата автора над читателем. Каждый дополнит по собственной необходимости.

Так вот. Не менее двух очень длинных пассажей в "Онегине" -- решительно "не пришей кобыле хвост". Кощунство? Только если кумирность Пушкина -- символ веры.

Во-вторых, перечитал "Повести Белкина", из которых одну ("Выстрел", разумеется) читал в глубоком детстве, остальные же, кажется, никогда. Впечатление двоякое. С одной стороны, прекрасно. И язык, и картины мира, автором наблюдаемые и описанные, все. С другой же...

Вот сейчас на меня все обидятся, но, ей-же-богу, ну ничем не лучше лучших рассказов О. Генри. Который, бесспорно, на полвека позже. Но у него рассказов две сотни, лучших из них два десятка. А у Солнышко -- пять, и все лучшие. Вот такая математь.